Главная достопримечательность региона – Медовые Водопады, Карачаево-Черкесия, 2013.

Пастухи ведут стада коров и овец через холмы, картины, которые напоминают старые западные фильмы.

Карачаево-Черкессия – самая спокойная из этих республик. Она редко появляется в новостях. Случается, что убивают политика, несколько лет назад был убит муфтий, и иногда скандал с мошенничеством появляется в заголовках, но, в сравнении с республиками дальше на восток, это спокойный рай. Это так же может быть – но это личное мнение – самой красивой республикой. Между зелеными покатыми холмами разбросаны глубокие ущелья, перед тем как местность приведет к горе Эльбрус, самому высокому пику Европы, который в ясные дни можно увидеть на горизонте из большинства точек республики. Пастухи ведут стада коров и овец через холмы, картины, которые напоминают старые западные фильмы. В сотнях мест по стране из земли торчат металлические трубы, предлагая освежающую иногда лечебную ключевую воду путешественникам, которых мучает жажда. Карачаево-Черкессия нежно любит свои горы, где главные достопримечательности – это нарисованная голова Сталина и таинственный портрет Иисуса. На выходных туристы и местные съезжаются на Медовые Водопады или источники Архыз.

Традиционные лимузины «Мерседес»

В какую-нибудь субботу многоликое население республики выходит на улицы Черкесск Карачаево-Черкесия Россия . Кажется, это хороший день, чтобы сыграть свадьбу, потому что одна свадебная процессия за одной не дают перейти дорогу. По мере того, как каждая процессия с гудками проезжает мимо, наш фиксер Белла гордо указывает, где какая национальность. Это легко увидеть, поскольку пять народов, которые живут здесь (черкесы, ногайцы, карачаевцы, русские и абазины) строго следуют своим традициям. Русские привязывают трех лебедей к крыше своих лимузинов. Черкесы для этой цели купили четырех лошадок в магазине игрушек, в то время как карачаевцы попытались прикрепить свернутый ковер поверх своей машины большим мотком ленты. Вековая традиция, говорит наш фиксер, хотя, линия лимузинов «Мерседесов» заставляет нас в некоторой степени усомниться в этих словах. Абаза – вторая самая маленькая этническая группа в республике, что может объяснить, почему они хотят заглушить остальных. С большими национальными флагами (зеленый с рукой и рядом звезд на нем – который так же появляется на абхазском флаге), они высовываются из окошек, неразборчиво крича на абазинском (язык, в котором 74 буквы, различные свистящие и шипящие, – настолько сложный, что только меньшинство из итак уже маленькой группы может говорить на нем), дико разъезжают по улице Ленина, главной улице города. Любой, кто не был в курсе, подумал бы, что началась революция зеленых ковров против носителей лебедей и лошадей. Что еще более необычно – это среда, день похищений, когда будущих невест похищают, так чтобы через три дня, в субботу, они могли выйти за муж. В эти дни машины с частично затонированными стеклами ездят по улицам, громко гудя и игнорируя скоростной режим и пешеходные переходы. Сегодня это больше фольклор, нежели строгая традиция, но иногда в день похищения нечаянных невест все еще забирают из их домов или с работы. После чего их будущая родня проводит три дня убеждая их, что их предстоящая свадьба не так уж плоха.

Красный Восток

Красный Восток на востоке Карачаево-Черкессии – это небольшое и совершенно незначительное село. Село, одной ногой стоящее в 19-ом веке, все еще частично без газа и электричества; село, на которое мы случайно наткнулись в поиске своих историй. Едва ли в 200 км от Сочи, но на расстоянии целого мира. За исключением, наверное, названия – Красный Восток – нет причины описывать это село. Оно, как и многие в России, где население вымирает; где индустрия и активность исчезают; где несколько человек пытаются предотвратить конец; куда потихоньку просачивается русская политика; где каждый день – это борьба, чтобы поддержать село наплаву. Только когда вы будете знакомы с такого рода деревнями, мы полагаем, вы сможете узнать этот регион лучше. Кавказ – больше чем просто конфликт и беженцы, безоговорочный ислам или много-миллиардные Игры. Это прежде всего красивый регион, дом для нескольких миллионов людей, которые пытаются сделать все лучшее для жизни. В Грузии, Абхазии, России и здесь, в Красном Востоке, в уединенной Карачаево-Черкессии.

Вид на мост в Красном Востоке, Карачаево-Черкесия, 2013.

В борьбе за газ

Таисия Макова Внезапно все село стало безработным.

Красный Восток расположен в удаленном уголке отдаленного уголка России. Сразу после падения Советского Союза обувная фабрика закрыла свои двери. Завод электрического оборудования в другом селе тоже долго не протянул. Внезапно все село стало безработным. Население стало зависимым от маленьких участков позади своих домов и нескольких домашних коров и цыплят. Влияние было колоссальным, говорит Таисия Макова (54), которая до 2011 была главой села. Согласно переписи, в Красном Востоке было зарегистрировано 3.340 человек, но, в действительности, только примерно 1.600 человек все еще живут здесь. С двумя госслужащими глава управляет маленьким зданием сельсовета и дома культуры, библиотекой и телеграфом. Эта женщина полна энтузиазма. С маленькой группой подчиненных она старается вдохнуть новую жизнь в запущенное село. Ей постоянно звонят жители, которые сообщают о нехватке газа или о проблемах с водопроводом. Россия может быть самым крупным производителем газа в мире, но у половины жителей этого села все еще нет газа. Тогда глава села звонит своему разнорабочему (ее дяде), который ездит по селу на своей старой «Ладе» и помогает с неисправностями. Каждый день начинается с посещения школы. «Газ и электричество должны работать хотя бы там», - говорит Таисия. Она убирает бумаги со стола и выходит на улицу. Она хочет показать нам, в каком состоянии находится село, после того как 20 лет назад закрылась фабрика. Мы проезжаем мимо основной школы и практически закрытой второй школы, через грязные улицы, все в рытвинах. Старые женщины из городов самовольно поселились в домах, чтобы собрать осенью для себя урожай. Многие улицы пустынны.

Альберт Гхабатов «Коммунизм или нет, мы смогли поддержать себя».

Бессчетное количество семей уехало в Сочи, за горы, или в такие города, как Москва и Кисловодск, в поисках работы. Прикрепленные к домам, в которых все еще живут люди, участки земли порядочного размера, где растут кукуруза, картофель, травы, овощи и фрукты. «На самом деле, оно никогда не было сильно другим», говорит Альберт Гхабатов, безработный строитель, который живет на одной из пустынных улиц. «Коммунизм или нет, мы смогли поддержать себя».

Мухамед Карданов, 2010

Униженный историей

Когда мы гуляем по Красному Востоку, мы сталкиваемся с Мохамедом Кардановым, который, родившись в 1926, является старейшим жителем села. «Я чувствую себя униженным», - говорит он. «Почему люди все разворовали? Как такое могло произойти?» Годы, последовавшие за Октябрьской Революцией, были тяжелыми. Советский Союз был на краю крупномасштабной сельскохозяйственной коллективизации. Мохемеда отправили работать в поле, когда ему было 12. Во всем Советском Союзе был голод. Коллективизация провалилась, унеся в результате миллионы жизней. Мохамеда скоро приписали к группе трактористов. На больших комбайнах они ездили по 13-ти колхозам в этой местности, чтобы собирать зерно. Когда началась война, он остался. «Я мог пойти воевать», - говорит он, но ему тогда было 15, все еще слишком молод. Все мужчины из села ушли на фронт. Землю оставили женщинам. «Поля были настолько пыльными, что женщины могли вынести там только 20 минут», - говорит он. «Даже так, мы ломали наши спины, работая. В 1943 и 1944 мы смогли отправить 700 тонн хлеба на фронт.

Мохамед Карданов «В 1943 и 1944 мы смогли отправить 700 тонн хлеба на фронт».

«После войны я продолжил работать в колхозе. Это была хорошая жизнь. В лучшие годы – я тогда только стал начальником совхоза – мы производили 127 тонн пшеницы в год. Это был рекорд нашей республики. Я смог купить аккордеоны для своих сотрудников. «В 1988 я вышел на пенсию. Через три года совхоз обанкротился. Я не мог в это поверить. Я сказал, что мы должны работать 24 часа в сутки. Мы должны поддерживать дисциплину, продолжать слушаться своих начальников. Но больше уже не было соревнования. Лучшая работа и самая высокая производительность не существовали. Все фермы тех времен сейчас в руинах. Они заросли сорняками. У нас было девять молочных ферм и 22.000 голов овец. Этого было достаточно, чтобы ежегодно производить 22 тонны молока и 80 тонн мяса. Все сейчас в руинах. За последние годы совхоз приватизировали. Это тень от бывшего самого себя. «Это самая большая ошибка в нашей истории, потому что люди совершили ее сами. Все было мирно. Люди работали и спали. Если люди без работы, вся их энергия растрачивается. Представьте, сколько энергии было потеряно в 1990-ые. Мы пережили тяжелые вещи, такие как войну и коллективизацию, но мы работали и смеялись».

На краю смерти

Мохамед Карданов «Представьте, сколько энергии было потеряно в 1990-ые». Красный Восток – это село, как и какое-либо другое. Там есть четыре маленьких магазина, за несколько десятков километров от него лежит большой город, а вокруг него лес и заросли, пригодные для охоты или уединения. В самой большой школе одна аудитория отведена для проведения дискотек и вечеринок. Она оборудована старенькой звуковой системой. Директор постоянно вступает в спор со старшими учениками о том, как лучше использовать ее, чтобы не перегорели колонки. Место действия – столовая, где пожилые женщины не только готовят рулеты и закуски на завтрак, но так же могут наблюдать за детьми а зале. Дискотеку обычно проводят в субботу днем, когда люди со всего села приходят посмотреть танцевальные движения нового поколения.

Дети, играющие возле здания администрации, Красный Восток, 2009.

Мы пересекаем понтонный мост и поднимаемся на склон к зданию сельсовета и дома культуры. Напротив него небольшая лужайка. Под березами детская игровая площадка. Мы спрашиваем о директоре дома культуры, но играющие мальчишки только хихикают. Мы поднимаемся по лестнице в сельсовет, который занимает три комнаты, где глава, наверняка, занята работой. Она с волнением поднимает глаза, когда мы спрашиваем ее, кто директор. Мухамед Шанов, бормочет она и берется за телефон. Она обменивается знающим взглядом с мужчиной за ее столом. Телефон не отвечает. Мы выходим на улицу с главой в поисках ключа. У калитки появляется Шанов. Он пошатывается и облокачивается на ограду. «Иди домой», - немедленно говорит глава. «А, глава», - Шанов смотрит на нее нежно и спотыкается. «Он приехал сегодня утром, припарковал машину и исчез», - говорит глава, покачивая головой. «А сейчас он снова появился во всю пьяный». Шанов что-то ворчит нам до того, как суровый взгляд главы села отправляет его, куда он шел. «Вы должны посмотреть дом культуры завтра», - говорит глава. «Тогда здесь также будет концерт». Мы прощаемся и идем через село в поисках развлечений. Должно быть место, где местные выпивают: кафе или что-то в этом роде; заброшенный лесок, полный пустых бутылок, наконец. У реки четыре «Лады» в хаотичном порядке припаркованы у воды. Шесть молодых ребят толпятся вокруг них, они моют их водой из реки и пьют пиво из больших бутылок. Тонкие звуки турбо-фолка разносятся из мобильного телефона. Всем примерно по 19 лет. Они только что отслужили в армии, гордо рассказывают они нам. Сейчас большинство из них учатся или работают в ближайших городах, таких как Черкесск или Кисловодск.

«В Красном Востоке нет никаких планов».

Когда мы спрашиваем их, какие у них планы на вечер, они говорят: «В Красном Востоке нет никаких планов». На следующий день, выжив после целого вечера, специально устроенных для нас пиршеств, на шатающихся ногах мы приходим к дому культуры, чтобы посмотреть, как проходит подготовка к концерту. Кажется, все село ждет этого события. Мухамед Шанов сидит на лавочке. Он тоже все еще переживает последствия вчерашнего алкогольного рецидива. «Простите за вчера», - извиняется он. «Раньше было хуже». Со времен войны с Абхазией в 1993 ему все еще снятся сцены, которые он видел там в больнице; истории, которые он слышал о грузинах, которые пили кровь абхазских женщин из стакана, размешивая ее с солью и перцем. Он видел детей без рук и ног. С тех пор он не может не пить. Он был трезв несколько недель, но после кошмара два дня назад… В этот вечер половина Красного Востока надевает свои лучшие одежды и отправляется в дом культуры. Шанова нигде не видно. «Отменено» - небрежно написано на плакате на передней части здания. Новость потихоньку распространяется. Так же тихо, как все пришли, они разворачиваются и уходят. В селе, где никто не строит планов, немногие удивлены, когда в одиннадцатом часу артист не приезжает.

Майор Таисия Макова, Красный Восток, Карачаево-Черкесия, 2010.

Надежда на будущее

Где-то на горизонте есть проблеск надежды для Красного Востока, говорит глава во время нашего первого приезда в 2010. Государственную ферму в 700 гектар, например, которая пустовала почти 20 лет, купил бизнесмен, который живет в этом селе. Он сделал состояние в Москве в беспокойные 1990-ые и, таким образом, возвращает что-то назад. Работники получают минимальную зарплату и процент от дохода.

Как ковбои, они скачут верхом на лошадях по крутым холмам, холмам-свидетелям когда-то могущественного Кавказа.

Как ковбои, они скачут верхом на лошадях по крутым холмам, холмам-свидетелям когда-то могущественного Кавказа. Поздно вечером невероятно огромная процессия коров возвращается в деревню. Большинство из них уходят за ограду фермы, в то время как некоторые поворачивают налево и направо в поисках своих собственных хлевов. И, возможно, старую обувную фабрику в селе скоро заменит завод по розливу минеральной воды. Но, говорят другие, все предшественники Таисии обещали восстановить газовые и водные магистрали. Некоторые видят в предложении предпринимателя способ забрать у них землю – а этого никогда нельзя допустить! Местную воду раньше транспортировали в купальни в Кисловодске, но сейчас, кажется, им достаточно воды.

Местный имам Мухамед Аджибеков, Красный Восток, Карачаево-Черкесия, 2013.

Высокая мечеть в Красном Востоке, Карачаево-Черкесия, 2013.

Нравы гор

Имам Мохамет Аджибеков отвечает за мечеть. Он встречает нас в простых джинсах и рубашке. Он происходит от длинной ветви имамов. Он сам обучался в Каире в Египте и Трабзоне в Турции. К нему не приходят много молящихся, говорит он нам. «Каждую пятницу около 30-35 человек приходят на пятничный намаз. У большинства из них есть религиозные вопросы. После 70 лет Советского Союза, никто больше не знает, что из себя представляют исламские обряды. Так что люди приходят ко мне и спрашивают, могут ли они бросать фрукты и напитки в могилу на похоронах. Это необязательно, говорю я, но и не возбраняется». Муфтия Черкессии недавно убили на улице, хладнокровно. «Это могли быть ваххабиты из соседних республик», - говорит Мохамет. «Я не знаю. Я стараюсь следовать моей религии так чисто, насколько это возможно, наверное, поэтому у меня еще не было проблем». Девочки и женщины не приходят в мечеть. «Может, они напуганы историями о шариате. Я не знаю».

после 70 лет Советского Союза, жителей Красного Востока мало интересует ислам.

Вероятнее всего, что после 70 лет Советского Союза, жителей Красного Востока мало интересует ислам. Дома преобладает гостеприимная советская культура, подпитываемая солеными огурцами и изрядным количеством водки и домашнего вина. На людя, нравы гор царят в современном мире. Глава села рада перечислить их для нас. «Если вы переходите улицу, никто не перейдет ваш путь», - начинает она. «Это к неудаче; мы бы не сделали так друг для друга. Молодые никогда не перебивают старших, даже, если старые люди неправы. Мужчина верхом на лошади никогда не проедет мимо женщины, не спешившись. Младшие сестры не могут выйти за муж прежде своих старших сестер. Мы больше не закрываем наши лица, но мы и не оголяемся. И», - говорит она шутя, - «на Кавказе мы не пьянеем. Но это из-за свежего воздуха». Приготовление шашлыка. От барана до бутерброда. Кавказ полон мифов, легенд и традиций, которые частично смешаны с исламом или же совсем не имеют с ним ничего общего. У каждой горы, например, есть своя история. В Домбае, горнолыжном курорте Карачаево-Черкессии, есть гора, которая похожа на спящую женщину. Или, как говорят в Красный Восток Красный Восток Карачаево Черкесии , эта гора и есть спящая женщина. Она защищает соседнюю долину от непогоды и катаклизмов. «Я не могу представить, что люди здесь станут фундаменталистами», - говорит кто-то за нашим столом однажды вечером. Даже несмотря на то, что мы в Красном Востоке, она предпочитает остаться анонимной. Ислам и фундаментализм и сопутствующее им насилие привлекают пристальное внимание со стороны местных сил безопасности. «Но с таким уровнем безработицы, таким малым количеством перспектив и периодическим вооружением правительства, посыл ваххабитов может быть очень привлекательным».

Во время нашего пребывания в Красном Востоке мы жили в семье Экзековых, где мы наслаждались местным гостеприимством и отличной едой. И поскольку на Кавказе гость – это подарок от Бога, в его честь закалывают барана. Друг семьи двоюродный дедушка, Хусей Айбазов, пытливый бывший полицейский, который появляется, чтобы выпить водки со своими иностранными гостями в случае, когда он не выписал себе девочку по недавно открытому для себя Интернету. Сын Айбазова – имам в селе недалеко отсюда. Имам не пьет. Айбазов – бывший полицейский. Не пьет значит не существует. Однажды в пятницу мы опять сидим за столом. Хозяева дома предупреждают нас: Айбазов скоро будет, потому что он весь день должен был провести со своим сыном. Его будет мучить жажда. И действительно, когда приезжает Айбазов, он немедленно открывает бутылку пива своим пистолетом и опрокидывает стакан водки. Когда мы спрашиваем его о сыне, он поднимает руку. «Никаких вопросов, пожалуйста. После третьего тоста», и быстро опрокидывает еще два. «Если ты пьешь, Господь не слышит твоих молитв 40 дней», - позже говорит он. «Но я попрошу сына написать письмо. У имамов есть сила писать магические тексты, которые заставляют людей делать какие-то вещи. К сожалению, уже давно мой сын не хочет злоупотреблять этой силой».

Готовясь к загробной жизни

Таисия Макова Мало что еще изменилось. Воды и газа все так же нет. Меньше чем через два года в селе, кажется, произошла маленькая революция. Глава села ушла со своей должности и «клика вокруг имама», как она это называет, взяла бразды правления в свои руки. Мало что еще изменилось. Воды и газа все так же нет. Совхоз снова был заброшен, а фабрика так и не начала действовать. Таисия напугана. «Здесь сильные исламские лоббисты. Как только они чувствуют клев, они разматывают катушку, чтобы обратить новых людей. Они не остановятся до тех пор, пока мы все не начнем жить по исламским законам».

Низкая мечеть на прибрежной стороне деревни. Красный Восток, Карачаево-Черкесия, 2013.

В верхней мечети имам Мохамет Аджибеков с удовольствием ест цыпленка-гриль, пропитанного жиром. Сразу после пятничного намаза. В этот день было немного тех, кто пришел помолиться, наверное, 18 или около того из 1300 жителей села. Это не кажется впечатляющей цифрой, но имам в приподнятом настроении. «Все меняется к лучшему. Сейчас больше людей приходят в мечеть, чем раньше. Мы набираем влияние в селе и, наконец, делаем ясным, что те старые традиции, такие как употребление алкоголя или наркотики, не сопоставимы с исламом». «Политика не для меня», - продолжает имам и недавно избранный глава села. «Мы не слишком обеспокоены жизнью сейчас. Жизнь после смерти, вот о чем все это. Вот к чему мы стараемся подготовить людей. И хотя меня выбрали, тут мало места для маневров. Мы никогда не сможем представить законы ислама. Мы можем создавать законы до тех пор, пока они не противоречат национальным законам. Мы можем гарантировать, что с людьми, которые слишком мало молятся или слишком много пьют, не будут здороваться на улице, что их изгонят из общества. Но мы не можем запретить продажу алкоголя».

Мохамет Аджибеков «Обманщики боятся его. Вся та коррупция, которую вы видите в России, при нем невозможна».

Самый величайший пример для имама – это чеченский лидер Рамзан Кадыров. «Он преуспел в том, что воплотил исламскую модель в рамках российского закона. Обманщики боятся его. Вся та коррупция, которую вы видите в России, при нем невозможна». Мохамет верит, что исламское село и страна однажды станут реальностью. Но предстоит многое сделать. «Мы все еще ищем вдохновляющего лидера для наших девушек. Они уже мусульманки, но не ходят в мечеть. Нужно время. Нельзя искоренить старые кавказские традиции за одну ночь. Потребуется, как минимум, поколение».

Красный Восток становится зеленым

«Вера», - говорит Таисия Макова, бывшая глава села, «это что-то личное, что-то, что ты хранишь для себя. Эти современные мусульмане любят делать все напоказ. Нам пришлось побороться, чтобы не дать им построить третью большую мечеть, спонсируемую арабами, напротив школы.

Таисия Макова «Имам получил образование в особом месте, где они «воспитывают» бородатых».

Имам в селе получил образование в Каире», - добавляет она зловеще, «в особом месте, где они «воспитывают» бородатых». Таисия ассоциирует политический ислам с подавлением и насилием, и это насилие подбирается все ближе. Соседнюю республику, Кабардино-Балкарию, считают новым очагом на Северном Кавказе. Пока Карачаево-Черкессия, по большей части, остается мирной. Региональная столица - Учкекен, куда Таисия переехала, чтобы работать в администрации образования, после того, как ушла со своего поста. Бывшая глава села – настолько эмансипированная, насколько это возможно на Северном Кавказе – злится, когда говорит о мусульманах. «Почти полгода назад в Учкекене была контртеррористическая операция», - говорит она. «Я видела, как в людей стреляли на улице. Раньше такого никогда не было».

Issuu: по другую сторону гор 1) Узнайте больше о Северном Кавказе, истории конфликта и насилии в «Тайной истории Хавы Гайсановой» на ISSUU. «Тайная История Хавы Гайсановой» также в продаже в нашем Интернет-магазине и во всех книжных магазинах. 2) Два Альбома Проекта Сочи рассказывают про Северный Кавказ. «Жизнь здесь cерьезная» - о спортивной борьбе (issuu + webshoplink) и «Безопасность прежде всего» - о Чечне. Глава IV дает больше объяснений об истории и насилии. 3) В главе VII речь идет о влиянии насилия на Северном Кавказе.

On the other side of the mountains The secret history of Khava Gaisanova / De geheime geschiedenis van Khava Gaisanova Life Here is Serious Safety First

Share По другую сторону гор