Победить в партизанской войне

От границ рядом с Пятигорском и Нальчиком до дорог с Дагестаном каждый крупный перекресток оборудован смотровой башней, или колючей проволокой. В еще большем количестве мест лежат бетонные блоки и преграды, чтобы немедленно перекрыть дорогу. Бушует Вторая Кавказская Война, но на этот раз – это партизанская война, для которой, с одной стороны, свойственны теракты, а с другой, - постоянно бдительное правительство. Кавказ напоминает Крепость.
Во время наших поездок по Кавказу нас, как иностранных журналистов, регулярно арестовывала и допрашивала полиция и службы безопасности, в частности, в горах, основной базе, где действуют сепаратисты/террористы/бандиты – называйте их, как хотите. В Гимрах, Дагестан – селе, где родился Шамиль – нас арестовывают и отвозят в Шамилькалу, прежде чем мы даже успеваем доехать до села. Когда мы приезжаем в Шатой, Чечня, нас немедленно запирают в бункере ФСБ. В Ингушетии, несмотря на месяцы бюрократических заполнений форм и телефонных звонков, нам никогда не дают разрешения пройти через КПП в горы. Большую часть информации о повстанцах мы узнаем от их жертв, таких как Беслан, владельца винного магазина, или Сафудина Сына Хасана Карачаева, полицейского и коллегу сына Сафудина, заманили на одно из сборищ террористов. Его голова, которую поместили в холодильник, была обнаружена только через несколько месяцев, после того как нашли его тело. Баксан, Кабардино-Балкария. Офицеры полиции часто самыми первыми становятся жертвами насилия на Северном Кавказе. в Баксане, Кабардино-Балкария, который нашел обезглавленное тело своего сына, полицейского, на обочине дороги. Голова пропала, но ее фотография спустя какое-то время появилась на радикальном веб-сайте. В Ингушетии, друг дает нам доступ к маленькой золотой жиле: адреса раненых полицейских, каждый из которых пережил нападение или противостояние боевиков. Их истории многое говорят о методах боевиков.

Я ухожу в леса

Мы разговариваем с семьей в Дербенте, старом городе-порте в южном Дагестане. Когда мы входим в дом, семья сидит выжидающе. Старший сын ушел в леса, как об этом иносказательно выразились, в то время как младшего арестовали и обвинили в хранении гранаты. Всего за несколько месяцев семья потеряла всех своих сыновей. «Мой сын Шамиль был дагестанским национальным чемпионом по дзюдо», - рассказывает нам его мать. «Он был таким хорошим мальчиком. Однажды мы нашли письмо под его подушкой». Она ищет в толстом фотоальбоме и находит письмо, написанном на листке бумаги, вырванном из школьной книжки. Там написано: «Я собираюсь в леса. Я присоединяюсь к братьям моджахедам. Не записывайте меня в пропавшие; это приведет только к ненужным неприятностям для вас. Я не могу вернуться. Я прошу вас, пусть Наргиз читает свои молитвы». Наргиз, его младшая сестра, сидит на диване, явно под влиянием от письма, которое ее мать читает вслух. Теперь она потеряла обоих своих братьев.

Наргиз, сестра Аслана, который ушел в леса (см. Письмо справа). «Я собираюсь в леса. Я присоединяюсь к братьям моджахедам. Не записывайте меня в пропавшие; это приведет только к ненужным неприятностям для вас. Я не могу вернуться. Я прошу вас, пусть Наргиз читает свои молитвы».

«Должно быть, это было хорошо организовано», - продолжает его мать. «Мы позвали всех его друзей, но никто ничего не знал. Он выключил свой телефон сразу же. Через несколько месяцев мы услышали, что он был убит во время военных действий». Она показывает нам статью в газете с фотографией перевернутого грузовика, изрешеченного пулями. «Он был безработным и набожным, но», - вздыхает она, - «мы никогда не ожидали этого.

Отец Шамиль и Наргиз «Все и всё коррумпировано». Улица, где живет семья Заидовых, Дербент, Дагестан.

Отец вскакивает на ноги. «Все и всё коррумпировано», - горько кричит он. Он без остановки говорит о тех вещах, которые, как он считает, неправильны. «Выборы здесь – это обман, полиция подкуплена. Все можно купить, даже побережье, если захотите. В то же самое время они отмечают свои свадьбы с сотнями лимузинов, шампанским и золотыми слитками. Здесь, если твой отец – судья, тогда и ты стаешь судьей. Но ничего не работает. Все услуги и удобства импровизированы. Если вы захотите пойти в мечеть, вас заклеймят, как террориста и бросят в тюрьму без судебного разбирательства. Вы не можете жить здесь. Иногда такое чувство, как будто сейчас 1937», - сокрушается он, вспоминая Великий Террор при Сталине. «Один из наших сыновей мертв, а другой заперт. Мы не можем обвинять правительство. Именно они подбросили в мой подвал гранату, которую они использовали, чтобы увести моего сына. Если я начну действовать, они и меня посадят».

Это не салафитская семья. Отец – плотник, и семя живет в достаточно современном доме среднего класса. Наргиз ходит в школу, современная и позитивная, и ее не прячут от гостей мужского пола. Тот факт, что семья сочувствует боевикам в лесах, несмотря на то, что они забрали их сына, берет за душу. Простыми словами, это не та семья, от которой ожидается, что она поддерживает исламских радикалов.

Опасные салафиты

анонимный «Мы считаем себя истинными мусульманами». На старом заводе на окраине Нальчик Нальчик Кабардино-Балкария, Россия , столицы Кабардино-Балкарии, четыре «экстремиста» сидят за столом. У них у всех жидкие бородки и они все предпочитают остаться неназванными. В начале '90-ых было тихо, начинают они свою историю. Туристы больше не приезжали на Кавказ, и арабы из Сирии и Саудовской Аравии пришли проповедовать в пустые санатории. Арабы были красиво одеты, вспоминают мужчины. Они раздавали билеты в Мекку и исламские школы на Среднем Востоке. Что было особенно поразительно, говорит один мужчина, - это то, какими любезными они были и как привлекательны и интеллигентны.

В помещении пахнет опилками и мужским потом. Четверо мужчин вместе организовали это сотрудничество, потому что найти постоянную работу было невозможно. «Мы в списках полиции и спецслужб. Даже моя одиннадцатилетняя дочь в списке», говорит лысый мужчина из группы, «просто потому что мы следуем чистому исламу, салафизму. Мы считаем себя истинными мусульманами.

Семья Ненкаевых в Урус-Мартане, Чечня (не относится к этой истории) находится под постоянным давлением со стороны правительства. Двух братьев посадили в тюрьму по обвинению в терроризме, на случай, если это по-прежнему рассматривается в Европейском суде по правам человека в Страсбурге. анонимный «мы всегда были мусульманской страной. Но Советский Союз разрушил это».

«Арабы не приходили, чтобы говорить нам, что мы должны убивать. Они показали нам, насколько красив ислам. Они даже сказали, что Северный Кавказ должен быть раем, согласно Корану, потому что он такой красивый. Нам не нужно навязывать свои законы кому-либо. Конечно, мы надеемся, что однажды у нас будет исламское государство, управляемое законами шариата. Но это никогда не произойдет, если никто не будет соблюдать законы». Он продолжает: «Я думаю, что это произошло, потому что правительство не в состоянии ответить на ряд вопросов. Почему дороги в таком плохом состоянии? Почему нет работы? Почему больницы такие плохие? И почему нет младших школ для наших детей? Они используют нас, как козлов отпущения, чтобы избежать реальных проблем, стоящих перед ними».

Он рассказывает нам, как его жизнь контролируют спецслужбы. «На следующий день, после того как моя дочь, которая живет со своей матерью, установила Интернет в своей комнате, ее ждал офицер, чтобы спросить, был ли это первый раз, когда она пользовалась Интернетом». Он делает паузу, чтобы подумать. «Что бы это ни было, мы всегда были мусульманской страной. Но Советский Союз разрушил это. Многие члены правительства не понимают ничего в исламе. Когда они допрашивали нас, они били нас Кораном, потому что это такая толстая тяжелая книжка. Они не понимают, насколько это в корне неверно».

Правительственное здание в Баксане, Кабардино-Балкария. анонимный «Вы можете ударить нас один раз, может, быть два раза, но потом ждите, что мы отплатим тем же».

Правительство было обеспокоено бурным ростом ислама в середине 1990-ых. «В Кабардино-Балкарии они ответили объявлением того, что хотят закрыть все мечети», - говорит лысый человек. «Не только наши. В какие-то годы – хуже, чем в другие. На протяжении 2011 осуществлялась контртеррористическая операция. Когда мы уходили из домов по утрам, мы не знали, увидим ли мы наших жен и детей вечером. Много наших братьев сейчас в тюрьме . Мужчина с короткой седой бородой говорит нам, что правительство забывает, что это Кавказ. «Борьба – у нас в крови. Наша честь священна. Вы можете ударить нас один раз, может, быть два раза, но потом ждите, что мы отплатим тем же. Если это произойдет еще раз, тогда лучший вариант - это податься в леса и взяться за оружие против правительства. Какая альтернатива? Подвергаться избиению и пыткам только из-за вашей религии. И, если нас убьют, мой сын спросит мою жену, что случилось со мной, и, как сын, он может, он тоже возьмется за оружие, чтобы отомстить за своего отца».

Контр-терроризм

В войне против террора все чаще применяют контр-террористические операции в качестве лекарства, худшего чем заболевание. Сайдахмед Насибов из села Киров-Ауле Киров-Ауле Дагестан, Россия согласен. Он убежденный салафит и не боится так говорить, даже несмотря на то что он знает, это будет стоить ему жизни.

Сайдахмед Насибов был последним мужчиной в своей семье, который не был убит. Его традиционная исламская вера, салафизм, означает, что его семья находилась под постоянным пристальным вниманием со стороны спецслужб. Не послостью беспочвенно: по меньшей мере, один из его племянников присоединился в повстанцам в лесах. Меньше чем через месяц, псле нашей встречи, Сайдахмед был так же застрелен. На дороге позади его села, его вытащили из своей машины и казнили мужчины в масках. Его жена и дочь были свидетелями этого.

«Главная проблема – в правительстве», - говорит он. «Все плохое ассоциируется с салафитами, несмотря на то, что много насилия причиняют спецслужбы. Правительство коррумпировано. Они должны пытаться решить это и оставить нас в покое. Мы готовы говорить с правительством, прояснить, что если бы все подчинялись закону, никто бы не пошел в леса». Он продолжает: «Это все началось летом 2000. В то время русские и чеченцы каждую ночь поводили операции, чтобы арестовывать и отдавать под суд мальчиков и мужчин. Вскоре это изменилось, и операции стали реже. Через какое-то время случаи арестов уже даже не были зарегистрированы».

Стрелковая ячейка у подножия гор в Чечне у подхода к перевалу в Шатой.

Практика распространилась в Чечне и позже на Северном Кавказе. Власти изначально использовали предлоги, чтобы арестовывать мужчин, которые быстро стали сфабрикованными, рассказывает нам правозащитник Амир. Вскоре от всего этого отказались. Каждый раз они переворачивали небо и землю, чтобы найти пропавших людей. Они часто исчезали на несколько дней, когда их держали без еды и допрашивали без присутствия адвоката. «Часто приговор уже был принят, до того как появлялись адвокаты обеих сторон», – говорит Амир. Практически без исключения, мужчин забирали в лагеря далеко на севере России. В Чечне было разрешено отбывать только краткосрочное тюремное заключение.

Амир «права человека здесь хорошо определены на бумаге».

«Вы удивитесь, когда я скажу, что права человека здесь хорошо определены», - продолжает Амир. «Но это все – на бумаге. В тот момент, когда вы оказались против униформы или пистолета, можете забыть о них». Он говорит, что здесь слишком мало адвокатов, которые будут представлять этих мужчин. «Иногда бывают случаи маленького успеха, когда людей, действительно, освобождают, или когда мы выигрываем в Страсбурге. Но шанс добиться правосудия минимальный». Сафудин, мужчина из Баксана, чей сын был обезглавлен, винит террористов. «Они делают все, что могут, чтобы дестабилизировать нас, перед тем как начнутся Олимпийские Игры в Сочи. Они знают, что взрыв там был бы чрезвычайно опасным для России». Все же, он также реалистичен. «На Кавказе есть потенциальная армия людей, восприимчивая к идеям бандитов. Здесь много бедных и безработных людей, которые, по определению, подходящие кандидаты в боевики. И все же, это не повод взрывать ученых, невинных людей, полицейские участки и политиков. Это система». Тоном заговорщика он продолжает: «Мужчины в лесах невероятно богаты. Они – мафия. Они вымогают деньги у магазинов. Убивая полицейских, они ослабляют силы полиции и укрепляют свои. Вот как работает система мафии». Он рассказывает историю, которую слышал. В прошлом году один из лагерей бандитов был обстрелян в лесах неподалеку. «Полиция нашла мешки с деньгами, купюрами номиналом по 5.000 рублей. Они также нашли пиво, пачки презервативов и наркотики. Называют себя мусульманами!» - презрительно улыбается он. Его палец нечаянно поднимает лист, под которым лежит фотография отрубленной головы его сына. Он быстро снова ее закрывает. «Бандиты», - бормочет он.

Выход

В Хасавюрте, городе-ярмарке, а также столице кавказской культуры спортивной борьбы и очаге мятежа, у Адипгерея Умарова свой офис. Он представляет интересы Исмаила, мужа Иситы (см. сопровождающее видео), которого приговорили к 14 годам тюрьмы, после того как под пытками заставили его признаться, что он поддерживает боевиков.

Адипгерея Умаров «Полиция здесь нарушает все законы.»

У меня трое детей, говорит Умаров. «Надеюсь, этого никогда не произойдет, но я, действительно, могу представить, почему они могли бы это сделать. Полиция здесь нарушает все законы. Вы можете себе представить? Сочувствие боевикам в семье, где отец – адвокат, а мать – судья!» Умаров получил опыт о неопределенности жизни в Дагестане из первых рук, когда его дом окружили ФСБ, полиция и отряд военных. Это объяснили, как КТО. Они обыскали его имущество, но ничего не нашли. «Вероятно, это произошло из-за деликатных дел, которые я вел, или, может быть, какой-то недовольный намекнул на меня службам безопасности.

«Так много причин, чтобы поддерживать боевиков», - продолжает он. «И лидеры этой страны недостаточно делают, чтобы прекратить это». Он приводит много аргументов. «Во-первых, они требуют ислам. Они требуют, чтобы поддержали традиции Имама Шамиля. Они обвиняют традиционный ислам в коррупции. Это аргумент, который не складывается. Во время Имама Шамиля, Русские вели настоящую войну против ислама. Сегодня люди свободны, они снова могут ходить в мечеть».

Солдат Александр, охраняющий КПП в Махачкале. За несколько месяцев, дотого как это фото было сделано, на КПП напали брат и сестра, которые одну за одной зворвали две машины, наполненные взывчатыми веществами. Адипгерей Умаров, адвокат в Хасавюрте, Дагестан. Адипгерея Умаров «Так много причин, чтобы поддерживать боевиков».

Еще одна причина – это отсутствие перспектив на Кавказе, полагает Умаров. Настолько широко распространена безработица, и в то же время, так много богатств, люди стали восприимчивы к пропаганде. И все же никто не объясняет, насколько беспомощно это – присоединиться к боевикам. Сделанный однажды, это уже почти необратимый выбор.

«Вкратце, боевики предлагают идею – что-то, за что бороться. Они предлагают образ жизни. Они предлагают выход. Они выигрывают битву идей с правительством, и это крайне волнующе». Умаров верит, что только руководители страны могут изменить это, но добавляет, что никто никогда не предпринимал серьезных попыток это сделать. «Элита зарабатывает слишком много денег на этом решении. Они завалены субсидиями из Москвы. Половина армии и русских ФСБ получают огромные пособия, чтобы работать здесь. Люди сильно заинтересованы в том, чтобы сохранять статус кво».

Адипгерея Умаров «Элита зарабатывает слишком много денег на этом решении».

Это наиболее частый аргумент, который можно услышать на Кавказе: почему так много насилия? Потому что у «них» есть финансовый интерес поддерживать его. С другой стороны: как эти боевики выживают? Так как их поддерживают, говорит Уваров. «Грузия, Запад, арабские страны, каждый заинтересован в том, чтобы в России продолжалась нестабильность. Жириновский, ультранационалист в российском парламенте, однажды сказал: «Нам не нужен Квказ, дайте им просто поубивать друг друга, мы даже дадим им оружие, чтобы это сделать». Возможно, в этом есть доля истины. Просто позвольте нам быть».

Доказательство

Война с террором продолжает уносить жизни. Во впечатляющем отчете «Международной Амнистии» от 2012, Президент Ингушетии Юнус-бек Евкуров открыто говорит об исчезновениях. Он обвиняет различные спецслужбы в том, что они действуют на государственных границах, не информируя друг друга. «Если кого-то увозят из дома мужчины в масках на больших джипах и внедорожниках, кто я такой, чтобы говорить, что за этим стоит Докка Умаров?» - говорит он. «Это должны быть силы безопасности». Рустам Мацев – худощавый молодой адвокат в толстых очках. Он работает в подвале квартирного дома в Нальчике, столице Кабардино-Балкарии. Рустам Мацев Стены его кабинета украшены зеркалами и постерами моделей. Пол покрыт мозаичной плиткой. «Это была мужская парикмахерская», - ухмыляется он. «Я мог переехать сюда за небольшую плату». В жизни адвокатов по правам человека на Кавказе мало привлекательности. «Полиция похищает людей, чтобы получить информацию», - говорит он. «Их часто подвергают пыткам». У него сейчас достаточно опыта с делами такого типа, чтобы делать точные предположения. «Если кто-то числится пропавшим более чем три дня без признаков жизни, такие признаки редко появляются». Мы думаем о Хаве, которая все еще надеется на признаки жизни после пяти лет, как пропал ее муж. «Один раз», - поправляет себя Рустам. «Один раз кого-то нашли живым спустя четыре месяца. Он был заперт в подвале Чеченских Сил Безопасности. Его провезли повсюду». У Рустама невероятно большая подборка доказательств на его ноутбуке. Он проматывает через бесконечные галереи лишенных свободы мужчин, подвергавшихся пыткам. Они выглядят подавленными, униженными и страдающими от боли, когда они показывают свои руки, спину, живот и ноги перед камерой. Они покрыты рубцами от палок и веревок, ожогами, где об их тела гасили сигареты, и волдырями от электрошоков.

Аслана пытали до смерти спецслужбы, пока допрашивали – хотя, изначально сообщалось, что он был убит во время контртеррористической операции. Его подозревали в том, что он салафит, обвинение, которое оспаривает Мацев, частично основываясь на этих фотографиях.

«На самом деле, если вас похитили, у вас практически нет надежды», - говорит Рустам. Он перечисляет, что обычно происходит. «Вас пытают три дня, чтобы получить первое свидетельство. Потом они приводят свидетелей, чтобы сделать историю, и они придумывают список доказательств, которые были найдены, таких как взрывчатые вещества или гранаты. Потом они сопоставляют обвинение, в котором подробно указано, какой приговор должен сделать судья. Потом в какой-то момент, разрешают появиться адвокату». Представители его профессии, должно быть, чувствуют себя беспомощными. «В 0.01 процента этих дел апелляция приводит к другому вердикту», - признает Рустам. Он добавляет, что судьи могут видеть из обвинений, как много было сфабриковано, но они мало что могут сделать, только вынести нужный приговор. Они могут, тем не менее, уменьшить тяжесть приговора, например, отправив подсудимого в тюрьму недалеко от дома вместо трудового лагеря.

Похищение, совершаемое спецназом, снято камерой наблюдения.

«У молодого человека, которого арестовали, только одна надежда», - говорит Рустам. «Но этот выбор только для немногих». Он смотрит поверх своих очков и выделяет каждое слово, которое произносит: «Никогда не признавайтесь ни в чем под пытками. Что бы они ни делали с вами, как бы ни обращались с вами, продолжайте говорить, что вы ничего не сделали и вы невиновны. Как бы странно это ни звучало на Кавказе, то, что настолько неправильно в беззаконной правовой системе здесь. Она остается правовой системой, и им нужно ваше согласие. Без вашего «да» у них не будет дела. Они все еще могут убить вас, или заставить вас исчезнуть, но единственный способ, когда у меня есть шанс вытащить кого-то, это если они продолжают говорить нет».

Зайнаб и Адлан скучают по своему сыну Имрану, Хава Гайсанова тоскует по своему мужу Мухажиру. Вместе с ними многие тысячи кавказцев скучают по пропавшим членам своих семей, друзьям и соседям. Елена Буртина «Россия не в состоянии заботиться о своих гражданах».

Беспомощная страна

В другом подвале в далекой Москве в Центре Иммиграции. Елена Буртина ждет нас. Она предоставляет юридические консультации беженцам и мигрантам. Многие из них с Кавказа, хотя это, технически, и часть Российской Федерации. «Россия не в состоянии заботиться о своих гражданах», - говорит она. «У меня так много беженцев с Кавказа. Не только потому что их преследует правительство, но так же потому что они напуганы социальными условиями там, консервативными семьями, братьями, которые хотят мести за беременность или неудавшееся похищение из сестры, убийствами сестер или тем, что должны держать это в секрете. Тогда мне приходится пытаться организовать выездную визу. Они заканчивают в Норвегии, например. Никто не хочет туда ехать. Они не говорят по-норвежски и хотят вырастить своих детей здесь. Но Россия отказывается защищать их».

Елена Буртина «Он совершенно сошел с ума. Он выл, как волк». Мужа Иситы приговорили к 14 годам принудительных работ в тюремном лагере рядом с Мурманском. Анонимный портрет в Центре Иммиграции. Хуссейн отказался фотографироваться. “Аноним” из Чечни, она скрывается от своих братьев, которые хотят убить ее. Она развелась со своим мужем, который избивал ее, что запятнало честь ее семьи.

Она исчезает на мгновение и возвращается с мальчиком, который, явно, не хочет говорить. «Его похитили из его дома», - говорит она, поглаживая его по плечу. «Его пытали четыре дня в Карабулаке, Ингушетия. Невероятно, что он не поддался». Хуссейн слушает молча. Елена продолжает. «По той или иной причине, офицеры, которые его похитили не смогли заставить себя убить его, так что они передали его русским, но и они этого не сделали. Русские отвезли его назад в полицию, где его видел прохожий». В полицейской камере Хуссейна снова избили. Они переключили свой допрос с терроризма на другое возможное преступление, чтобы хоть что-то от него получить. Они обнаружили воспламеняющееся вещество у него в доме и взорвали его, чтобы продемонстрировать, насколько опасным оно было – и чтобы уничтожить любые улики. Он все отрицал, но его все равно обвинили. К этому моменту Хуссейн был полной развалиной, говорит Елена. В суде он был не в состоянии говорить, ходить или слышать что-либо. Судебное разбирательство отложили. «Вот тогда мы и нашли его». Правозащитники заметили его в больнице. «Он совершенно сошел с ума. Он выл, как волк». Через два месяца его выписали из больницы в инвалидном кресле. «Но дело продолжалось», говорит Елена. «Вместе с «Мемориалом» мы привезли его в Москву, чтобы он восстановился. Он спал в моем доме все время». Каждый раз, как мы получали новости о его деле, у Хуссейна случалась паническая атака. В его глазах виден страх. Он никогда не хочет возвращаться на Кавказ. Елена и «Мемориал» убедили Евкурова, Президента Ингушетии, вмешаться. Он приказал, чтобы дело было закрыто, и даже завел дело против двоих, кто пытал мальчика. Это было уникальное явление на Северном Кавказе. Не то, чтобы полицейские офицеры оставили это дело просто так. Их коллеги в Чечне сняли видео, где кто-то обвиняет Хуссейна в том, что он прячет оружие. И так все дело началось заново. «Они продолжали поднимать вопрос об оружии», - говорит Хуссейн. «Но на самом деле никакого оружия не было». Он в деталях объясняет, что с ним случилось. Он получал электрические разряды, которые били минуту, после чего был перерыв на 15 минут. В следующий раз разряды длились две минуты с 30-минутным перерывом. «Они продолжали, пока это не дошло до шести минут электрошока», - вспоминает он с ужасом. «Они смеялись и орали, чтобы я кричал громче! Когда я не поддался, они сказали, что я был молодец, сильный парень. Но стало еще хуже».

Хуссейна «Они смеялись и орали, чтобы я кричал громче!»

Они перестали бить Хуссейна электрошоком. «Они сказали мне, что, если я не собирался говорить, они посмотрят, заговорит ли мой брат. Через пять минут я услышал, как кто-то кричит в комнате рядом с моей. Они сказали, что это пытают моего брата». Предполагается, что пытки должны искоренить терроризм, но, более вероятно, что частые случайные похищения, пытки и тюремные заключения породят новые вендетты и поколение мальчиков, готовых – как только им представится возможность – взяться за оружие против своих предводителей и русских. Не Хуссейн. Он предпочитает остаться неназванным и надеется, что его отправят в далекую Норвегию, где он сможет жить в мире.

Мир в обмен на справедливость

Три салафита в Нальчике, наверное, выразили лучше всех. Почему существуют эти проблемы? Потому что правительство не в состоянии решить даже самые основные вопросы. Действительно, с экономической точки зрения, существует много причин для недовольства. Безработица на Северном Кавказе чрезвычайно высокая, средний доход низкий. Учитывая историю войны, депортации и насилия, сходство с вооруженными противниками правительства – а также религиозная тема, чтобы усилить эту оппозицию – вряд ли, удивительны. Олимпийские Игры по другую сторону гор создают дополнительное давление на местные режимы и спецслужбы, которые действуют с еще меньшим уважением к правам человека.

«пусть наше правительство будет надежным».

Из всех этих историй от адвокатов, членов семей жертв и преступников, выделяется одно обращение: пусть наше правительство будет надежным, где закон и порядок функционируют, как они должны, без коррупции или предрассудков. Это было бы главным шагом к достижению мира. Таким образом, возможно, поддержка террористов, сепаратистов и бандитов в лесах, наконец, выродилась бы. Пока северо-кавказские республики являются техническими колониями Российской Империи, большая часть людей, с которыми мы говорим, все еще полагают, что им лучше под защитой России, чем быть независимыми государствами – но только, если Россия, местные власти и множество служб безопасности и полиции изменят свои тактики.

Глава IV рассматривает историю насилия на Северном Кавказе. Глава III дает больше объяснений об экономической ситуации на Северном Кавказе. Узнайте больше о Северном Кавказе, истории конфликта и насилии в «Тайной истории Хавы Гайсановой» на ISSUU. «Тайная История Хавы Гайсановой» также в продаже в нашем Интернет-магазине и во всех книжных магазинах. Два Альбома Проекта Сочи рассказывают про Северный Кавказ. «Жизнь здесь cерьезная» - о спортивной борьбе (issuu + webshoplink) и «Безопасность прежде всего» - о Чечне.

The secret history of Khava Gaisanova / De geheime geschiedenis van Khava Gaisanova Life Here is Serious Safety First

Share Несправедливость порождает беспорядки