Это была главная тема встречи во время наших поездок в Абхазию Абхазия Общая карта в 2009 и 2010: Русские туристы заново открыли бы Абхазию, Европа признала бы ее – и, если не Европа, тогда хотя бы неприсоединившиеся страны в Южной Америке и Азии. Когда мы вернулись в 2013, Абхазия все еще была признана только шестью странами. Более того, между Премьер-министром и иностранным министром острова Вануату разразился политический спор о том, была ли Абхазия признана или нет. Премьер-министр сказал, что да, иностранный министр не согласился. В дополнение к дипломатическому признанию, предполагалось, что Олимпийские Игры в Сочи покончат с изоляцией Абхазии. Единственный раз, когда это, действительно, произошло – это когда – при сомнительных обстоятельствах – были демонтированы два склада боеприпасов. Последующие за этим сообщения в новостях делали предположения, что это было устроено русскими спецслужбами, которые организовывали защиту Олимпийских Игр на границе, но это никогда не было подтверждено, и об этом деле никогда больше не было слышно.

Реконструкция

Когда мы приехали в Абхазию во второй раз в 2009, страна все еще находилась в праздничном настроении, которое последовало за неожиданным дипломатическим признанием со стороны России в 2008. Мы отправились в Пицунду, небольшой морской курорт на песчаном, покрытом соснами полуострове. В шумном ресторане мы сталкиваемся с мэром города, Бесланом Ардзинба. Он отмечал свой день рождения, но прервал празднество, чтобы поприветствовать нас и предложить нам бутылку местного шампанского. Мы говорили о красивых пляжах, грандиозных, но не введенных в строй квартирных домах, пустынном зале и разрушенных бильярдных залах, которые мы видели. «Конечно, я все об этом знаю», - сказал мэр перед тем, как вернуться к своей вечеринке, «но приезжайте через год, и все будет по-другому».

Беслан Ардзинба «приезжайте через год, и все будет по-другому». Беслано Ардзинба, мэр Пиценды.

Через три года в Пицунде ничего не изменилось. Мы снова встречаемся с мэром, на этот раз в его офисе. Он раздобыл кофе и пирожное, но в середине разговора он перемещается в традиционный ресторан, чтобы продолжить беседу за бокалом вина, чачи, коньяка и горами мяса. «Мы делаем все, что можем, чтобы сделать все лучше и усовершенствовать наше обслуживание», - повторяет он. «Но на это требуется время. Мы начали работать над внешним обликом и надеемся закончить в этом году». Он слушает, как мы пробегаемся по списку всего того, что должно быть сделано. «Мы – самое безопасное место на планете. Мы приглашаем всех приезжать сюда в отпуск. Мы сделаем это таким легким, насколько это возможно». Он продолжает говорить о законах, которые нужно изменить, чтобы защитить собственность, государственных гостиницах, которые должны быть приватизированы, но – как и в 2009 – светлое будущее Абхазии, кажется, где-то за горизонтом, и мало что можно сделать, чтобы приблизить его. В 2013 в стране все еще нет регулярных рейсов или парома. Импровизированная почтовая служба работает через Сочи, и половина всех домов и зданий в этой маленькой стране все еще в руинах.

Бывший банкетный зал на пляже Пицунды, Абхазия, 2009. Это большой банкетный зал на морском курорте Пицунды, Абхазия, ничто не изменилось за три года.

Мы – рай

Милана Возба «Только представьте, если бы мы были современными и стильными.» Милана Возба 2013

«Только представьте, если бы мы были современными и стильными…» - поет Милана Возба, 22 года. Мы стоим снаружи одного из высотных отелей Пицунды. Позади волнорезы на галечном пляже создают приятный саундскейп. Горстка русских туристов наслаждается весенним солнышком. В начале марта уже 22 градуса тепла. «Эти здания портят репутацию нашей страны. Представьте, в горах у нас есть снег и в то же время у нас есть море. И вы чувствуете запах цветов?» Милана – националистка, как и другие 200.000 жителей этой крошечной страны на Черном море, но она так же знает о низком уровне перемен. «Это потому что наша страна такая изолированная», - говорит она, - «и коррумпированная и ленивая. Наш климат слишком умеренный, и почва слишком плодородная. Но плюсы тоже есть. Наша долгая изоляция означает, что у нас есть время задуматься, кто мы и что мы хотим. Все знают, что природа – это наша визитная карточка. Пока Сочи уничтожают, мы остаемся раем».

Милана Возба «нам нужно мужество двигаться дальше, не смотреть так сильно назад». Милана Возба 2010 Первый Президент Абхазии и лидер времен войны Владислав Ардзинба почитается во всей Абхазии.

Милана принадлежит к поколению абхазцев – в возрасте от 20 до 40 – которое смотрит за пределы. Они пережили тяжелые времена у себя дома, в то время как за границей они попробовали открытые общества и образование. «Мы уважаем всех, кто сражался в войне, и мы уважаем старших, это часть нашей культуры. Грузия все еще официально не говорит, что никогда не будет снова применять насилие против нас, но нам нужно мужество двигаться дальше, не смотреть так сильно назад».

Заново открывать страну

Анжела Патарая, 25 лет, называет себя «последним поколением войны». «Поколения за мной не пережили войны», говорит она. «Главным образом, их интересует последняя мода и телефоны. Моему поколению это безразлично». Она изучала международные отношения и провела год в Калифорнии по программе обмена. Сейчас она пытается найти работу в миротворческой общественной организации и часто ездит в Турцию, чтобы встретиться с абхазской диаспорой, которая живет там уже 150 лет, но может рассматривать вариант возвращения. Она бы вернулась, говорит она, так сильно она любит свою страну.

Анжела Патарая «Я хочу думать, делать и мечтать по-абхазски. Но я часто думаю и вижу сны на русском, и многие наши традиции были потеряны». Анжела, 2010

Анжела никогда не упускает возможность показать, насколько красиво то, что нас окружает, и как много потенциала у них есть для страны. В рамках той же программы по обмену она так же ездила в Тбилиси. «Грузины голодные до власти и высокомерные», - рассказывает она о своем опыте. Она не верит ни в какое примирение. «Но, надеюсь, мы сможем быть нормальными соседями. Они могут приезжать сюда в отпуск, если хотят». Она была маленькой во время войны. То, что она помнит, - по большей части, это макароны с сахаром. «Они были из неприкосновенного запаса, который раздавали в Гудауте». В саду санатория стоит небольшая статуя мужчины с видеокамерой. «Это мой дядя», - рассказывает нам Анжела. «Его застрелил грузинский снайпер. Сейчас у нас есть наша независимость, но она пришла к нам за свою цену. Мы – молодое поколение и те, кто идут за нами – должны всегда это помнить». Она и ее сверстники заново открывают свою страну. «Советский Союз столько разрушил. Я хочу думать, делать и мечтать по-абхазски. Но я часто думаю и вижу сны на русском, и многие наши традиции были потеряны».

Если бы мир не пришел к Абхазии, тогда абхазцы принесли бы его сами. В городах по всей стране можно найти филиалы IKEA. У них небольшая секция безделушек IKEA, но гораздо больший выбор представлен в каталоге IKEA. Каждый владелец магазина, которые часто открываются здесь, едет в ближайшую IKEA через границу с южной Россией с заказом от своих клиентов и возвращается с последними новинками в дизайне сборной мебели. Анжела Патарая «Надеюсь, однажды мы будем, как Япония.»

Иногда вечерами мы ужинали с Анжелой в сухумском японском ресторане, одном из символов этой восстанавливающейся страны. Это неправдоподобное место с диджеями, состоятельными абхазцами и приемлемой едой и напитками. «Надеюсь, однажды мы будем, как Япония», - вздыхает Анжела. «Очень современными, но так же верных нашим традициям». Звонит ее телефон. Каждые десять минут ей звонят мужчины – братья, как мы полагаем, но они могут быть и племянниками. «Охрана», - называет их Анжела. Они проверяют, все ли у нее в порядке, где она и что делает. «Абхазия иногда деспотичная, но такой она и должна быть. Я определенно хочу выйти за муж за абхазского мужчину и остаться здесь». Через несколько дней мы сидим в нашей съемной квартире в центре Сухуми. Мы звоним Анжеле, чтобы пройтись по расписанию и пожаловаться, что служба доставки пиццы в четвертый раз подвела нас. Опять мы едим йогурт и сосиски из ночного магазина через дорогу. Через полчаса Анжела перезванивает нам. «Это ваш дом?» Мы слышим гудки. Она и ее охрана стоят снаружи. Они достают с заднего сидения коробку пиццы, от которой идет пар. «Я же сказала, что это работает», - говорит она гордо.

Анжела рекламирует Абхазию

Ментальность Холодной войны

Вячеслав Чирикба

Абхазский министр международных отношений - вероятно, одна из самых безнадежных позиций в международной политике. Только три значительных страны – Никарагуа, Россия и Венесуэла - признали Абхазию, и, ходят слухи, что признание со стороны Островов Тихого Океана - Науру, Тувалу, Вануату, было результатом договора с Россией. Безнадежный пост сейчас занимает Вячеслав Чирикба, лысеющий мужчина далеко за сорок. С крохотным министерством, едва ли насчитывающим 20 человек, – немногим меньше, чем коридор в маленьком здании, полном министерств – его задача – убедить мир, что Абхазия действительно существует, заметна и заслуживает официального признания. «Это тяжело», - рассказывает нам министр в лобби «Ритцы», отеля на набережной Сухуми. Он торопится, потому что ему нужно забрать своих детей из детского центра, но он решает отправить водителя вместо себя. «Была установлена блоковая политика. Как будто все еще существует ментальность Холодной Войны. Люди думают, что Россия – единственная страна, которая дает нам реальную поддержку, с нами, должно быть, что-то не так. Но наша цель – оставаться независимыми, стать маленькой страной, движимой туризмом, в хороших отношениях со всеми соседями. Этого сложно достичь, но это наша цель».

По дороге из столицы Сухуми на юг.

Несколько лет назад, предшественник Чирикбы все еще полагал, что современная версия территории домино гарантирует признание его страны. После того, как в 2008 Россия признала Абхазию, молодой Максим Гвинджия путешествовал по миру и видел, как вся Латинская Америка была им очарована. Чирибка прерывает меня, когда я упоминаю об этом. «Да, и потом пришел Европейский Союз и сказал всем – Южной Америке, Беларуси, Казахстану – что наложит на них санкции, если они признают нас». Слышно его разочарование. «Сейчас идет крестовый поход против Абхазии. Это несмотря на тот факт, что признать нас было бы выгодно и для Грузии в том числе. Граница снова могла бы быть открыта, и беженцы могли бы путешествовать в обе стороны». То, что он использовал слово «путешествовать» - неслучайно. За исключением юга, Чирикба не видит, как грузинские беженцы возвращается в Абхазию на постоянное жительство. «Конечно, мы все еще боремся за то, чтобы нас признали, но сейчас, возможно, главнее распространять достоверную информацию, показать, что мы больше не зона конфликта, организовать обмены и запустить нашу экономику».

Страна в руинах

Это, более или менее, та же история, что мы слышали несколько лет назад. Наша поездка по стране тоже представляет собой монотонный опыт. Ткварчели, шахтерский город на холмах на юго-востоке Абхазии, например, до сих пор в руинах. Только когда мы возвращаемся домой и сравниваем фотографии, сделанные раньше и сейчас, мы видим, что произошло несколько, практически незаметных, изменений.

Ткварчели, 2010 Присмотритесь и вы увидите дорогу на переднем плане. Это не лучший пример прогресса, но, по крайней мере, она должна быть новой, учитывая фотографические доказательства. Ткварчели, 2010 Присмотритесь и вы увидите дорогу на переднем плане. Это не лучший пример прогресса, но, по крайней мере, она должна быть новой, учитывая фотографические доказательства.

Следующий президент

2013 & Айнар, 2010

В маленькой школе в Ткварчели мы снова встречаем Айнар. В 2010, три года назад, он хотел стать президентом Абхазии. Он все еще хочет быть президентом, но, чтобы это произошло, он сейчас обучается мастерству: пению. Он может петь с лучшими из них, подтверждает его учитель. Только в реке Кодори мы видим какую-то активность. К беспокойству многих абхазцев – природу рассматривают, как уникальный объект продажи страны – в некоторых местах реку стали копать, чтобы обеспечить Сочи гравием и другими строительными материалами. Выбор, с которым сталкивается эта приходская страна – жить в изолированном раю или, наконец, открыться часто менее чем устойчивой мировой экономике.

Беженцы

За последние несколько лет беженцы из Грузии вернулись в район Гали, юго-восточную часть Абхазии, заселенную мингрелами, субэтническая группа грузинских народов. Общественные организации часто указывают на нарушения прав мингрелов, включая обучение на родном языке и справедливые суды, в руках властей, по большей части, назначаемых центральным правительством в Сухуми. Все же, говорят мингрелы, это более предпочтительно, чем жить в тесноте квартир для беженцев и старых школах в Грузии.

Река Ингури, которая разделяет Грузию и Абхазию. Мужчина пересекает импровизированную границу из Грузии в Абхазию. На другой стороне находится русский пограничный пост. Анна, дочь Кетван из Главы II, живет в самом большом блоке квартир для беженцев в Тбилиси.

В 2012 в Грузии к власти пришло новое правительство. Саакашвили был более или менее сведен до роли номинального президента. Новый лидер, миллиардер Бидзина Иванишвили обещал усилить связи с Россией. В то же время он предложил возобновить прямые переговоры с Абхазией и Южной Осетией. Но под военной и политической защитой России отделившиеся провинции отвергли его сближение, говоря, что они будут рассматривать только полную независимость от Грузии и равенство с ней. Остается только наблюдать, согласится ли на это – столкнувшись более чем с 200.000 беженцами из этих регионов –грузинский Премьер-министр или Президент когда-либо. Грузинские реверансы , адресованные России, достигли гораздо больших результатов. Несколько грузинских продуктов, такие как вода и вино, на которые был наложен запрет с 2008, снова стали разрешены по другую сторону границы. Но в интервью с грузинским телевизионным каналом «Рустави-2» в начале августа 2013 российский Премьер-министр Медведев сказал, что Грузия должна оставить свои стремления вступить в НАТО и забыть об Абхазии, Южной Осетии и проблеме беженцев. Только тогда наступит настоящий мир, сказал Медведев. Грузия всегда будет маленьким братом России.

Премьер-министр Медведев «Грузия всегда будет маленьким братом России.»

Вернувшиеся

У единственного – долгожданного – успеха, с которым мы столкнулись в 2013, печальная история. Годами Абхазия старалась убедить беженцев 19-го века – абхазцев и других кавказцев, которые бежали из российской армии во время Кавказской войны – вернуться на свою родину. Вернувшиеся представляют большие возможности для Абхазии. В результате – наладить связи с большой диаспорой в бывшей Оттоманской Империи, от Турции до Ливии, и на территории Западной Европы и Соединенных Штатов. Это бы означало доступ к экономическим и политическим сетям и обновленной лояльности к Абхазии, что могло бы быть только чем-то хорошим.

когда дело доходит до нее, Абхазцы, кажется менее готовы покинуть свое приходское государство. Рисунок в холле Министерства репатриации, Сухуми, Абхазия.

Абхазия создала министерство, которое занимается репатриацией бывших соотечественников. Небольшое количество турецких семей из засушливых внутренних районов Анатолии согласились, но только после того, как в Сирии разразилась война, ручеек беженцев стал постоянным потоком. Несколько сотен сирийцев переехали в Абхазию в конце 2012 и 2013, они получили квартиры, доход и курс языка. Тем не менее, прибытие преимущественно абхазцев-мусульман со Среднего Востока беспокоит нынешних жителей. Абхазия – это общество закрытых кланов, где большинство людей знают друг друга. Стране пришлось распахнуть свои границы, если она собирается меняться и модернизироваться, но, когда дело доходит до нее, Абхазцы, кажется менее готовы покинуть свое приходское государство.

Глава II рассматривает истоки малоизвестной Абхазии. • Узнайте больше об Абхазии и Грузии в нашей книге «Пустая Земля, Обещанная Земля, Забытая Земля», доступной онлайн на ISSUU и в нашем Интернет-магазине.

Empty land Promised land Forbidden land

Share Абхазская Олимпийская мечта